История девяти сюжетов - Страница 33

Как-то не похоже на Кафе-де-Пари… Ну что ж, Данглар достаточно богат, чтобы в свою очередь ошеломить бандита. Чем? Щедростью.

К ногам Пеппино летит золотая монета. Пеппино ее подбирает. Данглар вторично заносит нож над цыпленком.

«Одну минутку, ваше сиятельство, — сказал Пеппино, выпрямляясь, — ваше сиятельство еще не все мне уплатили».

Как это понять: еще не все?

«Сколько же я вам еще должен за эту тощую курятину?» — надменно спрашивает Данглар.

«Ваше сиятельство дали мне в счет уплаты луидор… Так что ваше сиятельство должны мне теперь только четыре тысячи девятьсот девяносто девять луидоров».

«Только?!» Лишь в кошмарном сне можно такое услышать.

«Данглар вытаращил глаза, услышав эту чудовищную шутку.

«Презабавно, — пробормотал он, — презабавно!»

И в третий раз принялся он за цыпленка. И в третий раз Пеппино удерживает его руку: «Платите!»

Что такое? Данглар не верит своим ушам.

«— …Вы не шутите?..

— Мы никогда не шутим, ваше сиятельство…»

Льстивое титулование (кстати, Данглар не имеет на него никакого права: он не герцог и не князь) сейчас уже не может утешить изголодавшегося барона.

«— Как? Сто тысяч франков за этого цыпленка!

— Вы не поверите, ваше сиятельство, как трудно выводить птицу в этих проклятых пещерах».

Великолепная комедийная сцена! В духе великого Мольера.

Впервые в этом романе появляется струя юмора, да еще в сценах мести. Юмора победительного, торжествующего над злом.

Данглара этот юмор не веселит, даже раздражает. Конечно, все это очень смешно.

«…Но я голоден, не мешайте мне есть…»

И уже не швыряет луидор, а учтиво вручает его Пеппино: «Для вас, мой друг».

«В таком случае за вами теперь остается только (опять только. — Е. Д.) четыре тысячи девятьсот девяносто восемь луидоров», — хладнокровно подсчитывает Пеппино, — «немного терпения, и мы рассчитаемся».

На самую чувствительную часть тела и души Данглара рассчитана месть: на его кошелек. Но с каким железным упорством защищает он свое «святая святых».

«— Никогда, — сказал Данглар, возмущенный этим упорным издевательством. — Убирайтесь к черту…»

Цыпленка уносят.

Данглар слышит за дверью громкое чавканье. «Было ясно, что страж ест, и притом ест шумно, как человек невоспитанный».

Желудок миллионера вступает в борьбу с бумажником. Бумажник временно отступает.

Данглар опять зовет Пеппино. Чего, наконец, от него хотят?

«Помилуйте, ваше сиятельство, это вы скажите, что вам от нас угодно?.. Прикажите, и мы исполним».

Его сиятельству угодно поесть.

«Что угодно скушать вашему сиятельству?»

Его сиятельству угодно скушать кусок черствого хлеба, «раз цыплята так непомерно дороги».

«Хлеба! Извольте!..»

Приносят маленький хлебец.

«Сколько?» — осведомляется пленник.

«— Четыре тысячи девятьсот девяносто восемь луидоров. Вы уже заплатили вперед два луидора.

— Как! За один хлебец сто тысяч франков!..» Но ведь за такую цену давали цыпленка… Здесь на все одна цена, разъясняет Пеппино.

«…Это нелепо, это просто глупо!» — возмущается Данглар. Пусть скажут сразу, что его хотят уморить голодом, и дело с концом.

«Да нет же, ваше сиятельство», — парирует Пеппино, — «это вы хотите уморить себя голодом. Заплатите и кушайте».

Вне себя от бешенства банкир вопит: «Чем я заплачу, скотина?» (Это в ответ на нескончаемые «ваше сиятельство».)

Неужели владельцы пещеры думают, что он таскает сто тысяч франков в кармане?

«У вас в кармане», — хладнокровно отвечает Пеппино, — «пять миллионов пятьдесят тысяч франков. Это составит пятьдесят цыплят по сто тысяч франков штука и полцыпленка за пятьдесят тысяч франков».

Данглар задрожал. Пелена упала с его глаз.

Но, может быть, предводитель банды окажется сговорчивее? По просьбе Данглара появляется Вампа. Какова же, наконец, сумма выкупа? Да просто те пять миллионов, которые у него с собой.

«Данглар почувствовал, как ледяная рука стиснула его сердце»

«…Хотите миллион?» — умоляет отчаявшийся вконец Данглар.

«— Нет.

— Два миллиона?

— Нет.

— Три миллиона? Четыре?..

— Почему вы предлагаете нам четыре миллиона за то, что стоит пять? — сказал Вампа. — Это ростовщичество, господин банкир, вот как я это понимаю».

Чувство юмора, как видно, Пеппино перенял от своего начальника.

Медленная пытка, в сочетании с оскорбительнейшей насмешкой, становится нестерпимой.

«Берите все! Все, слышите! — воскликнул Данглар. — И убейте меня!»

Им запрещено проливать его кровь, слышит он в ответ. Вместе с советом, что не следует горячиться. А то появится такой аппетит, что банкир будет проедать по миллиону в день. «Будьте бережливы!»

Этакая заботливость, этакое дружелюбие!

Но что будет, если у него, у Данглара, не хватит денег? Тогда придется голодать.

«— Голодать? — сказал Данглар, бледнея.

— Вероятно, — флегматично ответил Вампа.

— Но ведь вы говорите, что не хотите убивать меня?

— Да.

— И дадите мне умереть с голоду?

— Это не одно и то же».

Взбешенный Данглар рычит: «Мучьте меня, пытайте меня, убейте, но ничего не получите!» Это последняя вспышка сопротивления.

На третий день он платит миллион за ужин. Еще двенадцать дней — и он уже не миллионер. Остались — лишь пятьдесят тысяч франков.

Данглар решает «вести жизнь, полную лишений», лишь бы не расстаться с этими деньгами. На четвертый день это был «уже не человек, но живой труп». Он подбирает все до последней крошки от прежних обедов и начинает грызть циновку, покрывавшую каменный пол. За кусок хлеба он предлагает Пеппино тысячу франков. Каменное молчание ему в ответ.